— Правда? Ерунда, это было со старым папой. Я же пытался вам растолковать про мозг и всякие предубеждения. Может, меня тошнило на карусели, потому что мозг убедил тело, что так должно быть. Но теперь старые убеждения стерлись и я смогу получать удовольствие вместе со всеми.
Через пять минут я, пошатываясь, зашел за трансформаторную будку, где меня и вывернуло.
— Ты в порядке, пап?
— Платок дать?
Ещё один позыв — и я с трудом уселся на лавочку, зажмурившись и опустив голову на руки: мелькающие разноцветные огоньки усиливали морскую болезнь.
— Принести тебе водички?
— Нет, спасибо, всё нормально, — простонал я. — Через минутку приду в норму.
* * *
Мэдди уже ждала нас в «Пицца Экспресс». Увидев детей, она расхохоталась. Они старательно готовились к обеду, проверяя, сколько сахарной ваты удастся сохранить на лице и волосах, и мамина реакция, видимо, означала одобрение. Хотя Мэдди вполне могла разозлиться на меня — женщина, безапелляционно настаивавшая на разводе, могла бы расценить это как свидетельство моей полной некомпетентности и безответственности. За обедом Мэдди расспрашивала об отце, интересовалась моим возвращением к работе, даже посмеялась, когда я рассказал, как Гэри записывает ссоры с Линдой на айфон.
— Нет, ну правда, что за парочка? Почему нельзя просто поговорить по-человечески и помириться…
Вероятно, благостная атмосфера побудила Дилли спросить, не останусь ли я с ними на Рождество, но Мэдди помешала развитию темы, вежливо сообщив, что ей надо в дамскую комнату. её нежелание обсуждать проблему в присутствии детей было недобрым знаком. Впрочем, возможно, она воспользовалась моментом и сейчас репетирует свое предложение — мол, не хотел бы я вернуться, чтобы мы попробовали всё сначала.
— Ребята, давайте как-нибудь ещё выберемся погулять. Или, если мама будет занята, я могу прийти и посидеть с вами дома.
— Да, точно! — подскочила Дилли. — Или когда мама уедет на рождественские каникулы. Ты же можешь пожить с нами вместо бабушки. Пожалуйста, папочка, ну пожалуйста!!
— Отличная идея, я бы с огромным удовольствием.
Почти идеальный вариант — я сам предложил себе вернуться, воспользовавшись отсутствием Мэдди.
— А куда мама уезжает?
— В Венецию с Ральфом, — выпалила Дилли, не заметив грозного взгляда старшего брата.
— С Ральфом? А кто такой Ральф?
— Ну как же, Ральф — это мамин бойфренд!
Мэдди вернулась за стол, отхлебнула вина.
— Всё в порядке?
— О, Воган просто великолепен! — воскликнула Джин, мать Мэдди, когда я принёс со стола несколько грязных тарелок и поставил их рядом с посудомойкой. — Взгляни, Рон, — теперь он моет посуду. Разве это не великолепно, Мадлен?
— Всего лишь пара тарелок, мам. Это я ходила по магазинам, купила всю еду, готовила начинку, гарниры, накрывала на стол, варила соус и разделывала индейку.
— Всё равно я считаю, это чудесно, когда мужчина помогает по кухне. Взгляни — он даже выбросил объедки в мусор! Он замечательный.
Я промолчал, но всё-таки не упустил возможности подогреть страсти, предложив приготовить кофе.
— Ой, какой ты милый. Но нет, присядь, ты уже достаточно потрудился. Кофе сделаю я. Мадлен, подай мне руку, дорогая.
Рождественский обед прошел легче, чем я ожидал. Все были в восторге от огромной индейки, окружённой рулетиками из бекона и крошечными колбасками, и прежде всего — пёс, повесивший голову под тяжестью греховных мыслей. «О, позор мне! Но сочное нежное мясо так близко и вместе с тем настолько недосягаемо! Боже, я опять истекаю слюной, не в силах справиться с собой, как всё это унизительно…»
Мать Мэдди не проявляла ни малейшей враждебности к изгнанному зятю — напротив, мои положительные качества всячески подчёркивались, как только в пределах слышимости оказывался супруг самой Джин.
— Воган принёс рождественское печенье! Как это благоразумно. Ты видел, Рон? Воган принёс печенье. Как это мило — обязательно внести свою лепту.
Полагаю, честнее было бы всякий раз поднимать большой плакат с сопроводительными титрами.
— Какой же он хороший отец! Ты слышал, Рон? Воган водил детей на ярмарку. Как ребятишкам с ним повезло… (Что следовало сопроводить субтитрами: Ты никогда так не занимался детьми, Рон. Почему бы тебе не брать пример с Вогана?)
Или вот:
— Твой отец никогда не помогал по дому, Мадлен. Сейчас, без Вогана, тебе, должно быть, сложнеё приходится? (Пассаж определённо содержал в себе скрытое послание: Мой муж гораздо хуже твоего, но я всё равно живу с ним.)
И наконец:
— Почему бы вам не привезти детей на лето? Вы четверо прекрасно проведете время вместе, а я помогла бы Рону с домашними делами, за которые он никак не может взяться… (Прямо сигнальные огни, сирена и громогласное полицейское объявление через мегафон: НЕ СМЕЙ РАЗВОДИТЬСЯ, МАДЛЕН! ТВОЯ МАТЬ НЕ ПОЗВОЛЯЕТ ТЕБЕ РАЗВОДИТЬСЯ, ПОЭТОМУ ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ!)
Рон, отец Мэдди, вполне мог обидеться на этот поток бестактных напоминаний о его несостоятельности как отца и мужа. Но уже давным-давно он научился воспринимать речь супруги как фоновый шум, реагируя лишь на триггерные слова.
— Воган предложил подать кофе. Как это мило с его стороны, правда, Рон?
— Кофе? Да, пожалуй.
В целом день можно было назвать вполне удачным, учитывая, что большая часть гражданских войн начиналась именно из-за семейных скандалов в Рождество. Я вручил детям подарки, проведя накануне несколько счастливых часов в магазинах, а Джейми гордо расплатился сам у кассы. Дилли хотела маленький электронный дневник, куда можно записывать секреты, и никто больше не может до них добраться, потому что пароль известен лишь хозяину. Похоже на мой мозг, подумал я, вот только она пока не позабыла пароль.
Я не знал, следует ли подарить что-нибудь Мэдди. Вроде бывшему муже не положено вручать рождественские сувениры бывшей жене, но я всё же обошел несколько ювелирных лавок и наткнулся на прелестное золотое колье, продававшееся со скидкой. И, вынужден признать, оно вызвало определённое напряжение, когда после обеда Мадлен развернула подарок и, ахнув, пробормотала:
— О, не стоило…
Она ничуть не лукавила. Я потратил кучу времени и денег, выбирая идеальный подарок, а получилось только хуже. Мэдди предпочла бы бессмысленный пустячок от бывшего партнера — подтверждение того, насколько я её не понимал. Дети наперебой уговаривали её примерить, но она только покачала головой и вернула ожерелье в коробочку. Впрочем, я заметил, как чуть позже она проскользнула в ванную комнату, прихватив коробочку с собой.
А вот Джин не стала сдерживать восторгов по поводу очаровательного подарка, когда супруг вручил ей растяжку для обуви.
— А что ты приготовила для Вогана, Мадлен? Ты что, не собираешься вручить подарок Вогану?
— Я не приготовила ему подарка, мам. Мы разводимся, помнишь?
— Да, однако пока он всё ещё твой муж, дорогая. Ты могла бы соблюсти приличия…
Но мой подарок явно выходил за рамки обычного соблюдения приличий, и Мэдди прекрасно понимала это. Получается, я демонстрирую благородство, решительно защищая высокие моральные принципы, которые обрёл, обнаружив, что она встречается с другим мужчиной. («Не с другим мужчиной, — поправлял меня Гэри, — а просто с мужчиной».)
Итак, на фоне того, что всё Рождество я старательно исполнял роль идеального зятя и внимательного мужа при поддержке неожиданного союзника в лице Джин, поездка в Венецию выглядела поступком эгоистичным и абсолютно неуместным. Джин подчёркнуто беспокоилась, что её дочь будет перемещаться на катере и лодке — и это после ужасных историй, что показывали в новостях.
— Бога ради, Джин, Венеция всё-таки находится в Европе, — сердито ворчал её муж. — её же не собираются похищать сомалийские пираты.
— А вдруг? Некоторых европейцев брали в заложники.
— Да, на Африканском Роге. Сомалийские пираты не станут переплывать Красное море, преодолевать Суэцкий канал и Средиземное море, чтобы где-то на Адриатике захватить чёртову гондолу.
— Но там же всё рядом! Венеция, Сомали. Они хитры и беспощадны, эти люди. Пират моего времени — это забавный подвыпивший хулиган на деревянной ноге, с попугаем на плече. Не понимаю, почему сейчас всё так изменилось.
Нимало не испуганная жуткой угрозой, Мэдди намеревалась выехать в аэропорт утром, в шесть часов, а я оставался со своими детьми. Сначала я волновался, что теща начнет возмущаться, что её отстранили от забот о внуках, но оказалось, Джин считает идею моего возвращения в семью просто великолепной.
— Ну разве не чудесно, что Воган переезжает обратно? Надо открыть шампанское!
